В некотором городе жил врач, который продавал жёлтую краску. У неё было одно удивительное достоинство: тот, кто натирался ею с головы до пят, навсегда освобождался от опасностей жизни, уз греха и страха смерти. Так врач писал в своих проспектах; так говорили все жители города; не было для тех людей ничего более важного, чем должным образом окраситься, и ничто не вызывало у них большего восхищения, чем зрелище чужой окраски.

Жил в том же самом городе молодой человек из очень хорошей семьи, который вёл не совсем скромную жизнь; он достиг возраста мужественности и не слишком торопился покрывать себя краской. «Подождём до завтра», — говорил он; а когда наступал следующий день, он снова откладывал решительный шаг. Он мог продолжать так до самой смерти; однако у него был друг почти такого же возраста и сходного нрава. И этот молодой человек, прогуливаясь по центральной улице без единого пятнышка краски на теле, попал под телегу водовоза и погиб в расцвете наготы. Это потрясло второго юношу: я никогда не видел человека, который бы так серьёзно намеревался окраситься; и в тот же вечер, в присутствии всего семейства, с подобающей музыкой и с громким плачем, он был окрашен три раза и ещё слегка отлакирован. Врач (который и сам был тронут до слёз) говорил, что никогда не трудился так тщательно.

Примерно два месяца спустя молодого человека принесли на носилках к дому врача.

— В чём же дело? — закричал он, как только дверь отворили. — Меня должны были освободить от всех опасностей жизни; и вот я здесь, я попал под ту же самую телегу и сломал ногу.

— Вот это да! — сказал врач. — Это очень грустно. Но я чувствую, что должен объяснить вам действие моей краски. Сломанная кость — ужасное мелкое происшествие; но она принадлежит к разряду несчастных случаев, в которых моя краска совершенно бессильна. Грех, мой дорогой юный друг, грех — единственное бедствие, которое должен предчувствовать мудрый человек; именно от греха я помог вам уберечься; и когда вы испытаете соблазн, вы расскажете мне новости про мою краску.

— Ах! — сказал молодой человек. — Я этого не понимал, и это кажется не слишком утешительным. Но я не сомневаюсь, что всё делается к лучшему; а пока я буду вам крайне обязан, если вы поправите мою ногу.

— Это не по моей части, — сказал врач. — Но если ваши носильщики доставят вас за угол к хирургу, я уверен, что он сможет помочь.

Примерно три года спустя молодой человек явился снова. Он примчался в дом врача в крайнем волнении. — Что же это? — кричал он. — Я должен быть свободен от бремени греха; а я только что совершил подделку документов, поджог и убийство.

— Вот это да! — сказал врач. — Это очень серьёзно. Снимите одежду немедленно.

И как только молодой человек разделся, врач осмотрел его с головы до пят.

— Нет! — воскликнул он с немалым облегчением. — Ни один слой не повреждён. Не стоит унывать, мой молодой друг, ваша краска так же хороша, как новая.

— Боже всемогущий! — закричал молодой человек. — Но какая же тогда может быть от неё польза?

— Ну, — сказал врач, — я полагаю, что нужно объяснить вам характер действия моей краски. Она не совсем предотвращает грех; она вместо этого уничтожает болезненные последствия. Это имеет значение не столько для нашего мира, сколько для следующего. Действие её не касается жизни; короче говоря, я вас подготовил к смерти. И когда вы соберётесь умирать, то расскажете мне много нового про мою краску.

— Ах! — вскричал молодой человек. — Я этого не понимал, и это кажется не слишком утешительным. Но я не сомневаюсь, что всё делается к лучшему; а пока я буду крайне обязан, если вы поможете мне загладить зло, которое я принёс невинным людям.

— Это не по моей части, — сказал врач. — Но если вы отправитесь за угол в полицейский участок, я уверен, что это поможет вам справиться с проблемой.

Шесть недель спустя врача вызвали в городскую тюрьму.

— Что же это такое? — кричал молодой человек. — Я буквально пропитан вашей краской; я сломал ногу и совершил все мыслимые преступления, и меня должны завтра повесить; а пока страх настолько велик, что я даже не нахожу слов для его описания.

— Вот это да! — сказал врач. — Это и впрямь удивительно. Хорошо, хорошо; возможно, если б вы не были окрашены, вы были бы напуганы ещё сильнее.